Всегда вчерашнее завтра - Страница 38

Глава 17

Дункан Фрезер прилетел в Гамбург поздно вечером. Уже сидя в такси, отвозившем его в гостиницу, он с неудовольствием заметил, что начинается сильный дождь. «Придется идти на встречу с зонтом», — подумал он, с досадой глядя на усиливающийся ливень. В отеле он попросил выделить ему самый тихий номер. Испуганная девушка, выдававшая магнитную карточку, заменявшую ключи, заметила его недовольство и не стала говорить, что все номера в их отеле достаточно тихие.

Он взял карточку и прошел к лифту, кивнув на свой багаж, который должны были поднять в номер. Теперь следовало позвонить тому чертову немцу. Из-за него он перелетел Ла-Манш, который англичане до сих пор называли «Английским каналом». Подсев к телефону, он набрал номер. Часы показывали половину первого ночи, но он знал: человек, которому он сейчас звонил, дождется его при всех обстоятельствах.

— Добрый вечер, — сказал Фрезер по-английски.

Он плохо говорил по-немецки, этот язык не всегда удавался англичанам.

Правда, Дункана Фрезера извиняло и то обстоятельство, что, кроме родного английского, он знал еще французский, испанский и итальянский. И даже такой экзотический язык, как русский.

В Европе уже давно считалось дурным тоном знать один или два языка.

Просвещенные европейцы уяснили для себя, что язык — это средство международного общения. И полагаться в таких случаях только на переводчика нельзя. Изучению иностранных языков помогало и то обстоятельство, что многие из них были достаточно близкими и родственными друг другу. Знающий итальянский язык вполне сносно мог понимать испанский и наоборот.

На западе Соединенных Штатов очень многие свободно владели не только английским, но и испанским, а некоторые даже японским. После введения в Европе Шенгенской зоны и свободного прохождения границ между государствами люди стали общаться еще больше, выбирая языки соседей для изучения и освоения.

Собственно, подобное случалось и в других местах, где концентрация перемещения наций и народов была достаточно плотной. В таких полифоничных и многоязыковых городах, как Баку или Тбилиси, считалось нормальным знание трех-четырех языков, причем стоявших друг от друга неизмеримо дальше, чем обычные европейские языки. Любой городской житель, выросший в старых кварталах Тбилиси, достаточно свободно мог владеть русским, грузинским, азербайджанским, армянским языками. Точно так же живущий в Баку человек мог одинаково хорошо говорить по-русски или по-армянски, уже не говоря о своем родном языке — азербайджанском, благодаря которому он мог понимать и турецкий, узбекский, татарский, туркменский языки.

Однако европейцам приходилось легче в том смысле, что употребляемые в маленькой Европе языки считались универсальным мировым средством общения.

Английский язык небольшой Великобритании уже стал поистине международным благодаря его применению в США, Канаде, Австралии, Индии. На испанском языке говорили почти все страны Латинской Америки, а на французском — многие страны Африки. Именно поэтому знание основных языков обеспечивало приоритет европейцев в их путешествиях по миру и в общении с представителями других народов. Но Фрезер все-таки слабо владел немецким языком, и если бы не чрезвычайная важность операции, его наверняка не послали бы в подобную командировку.

— Кто говорит? — спросил на ломаном английском незнакомец.

«Не хватает только, чтобы и он не знал английского языка, — с ужасом подумал Фрезер. — Как же мы будем общаться?»

— Мне нужен герр Уве Фогель, — сообщил он.

— Я вас слушаю, — ответил собеседник и вдруг поинтересовался:

— А вы не говорите по-немецки или по-русски?

— По-русски немного говорю, — ответил обрадованный Фрезер и уже на русском языке спросил:

— Я не уверен, что мой русский настолько хорош. Но когда мы могли бы встретиться?

— Я думаю, не нужно откладывать, — предложил Фогель, — мои друзья не любят, когда подобные процессы слишком затягиваются.

По-русски он говорил нормально, только медленно, тщательно подбирая слова.

«Может, он выходец из России? — подумал Фрезер. Немцы обычно говорят на русском языке с чудовищны акцентом, а этот очень хорошо, только маленькие паузи выдают его желание подумать. Или вспомнить подходящее слово. Да, скорее всего он выходец из России. Сейчас в Германии много таких людей».

— Понимаю, — сказал он, — когда вы сможете ко мне приехать?

— Прямо сейчас, — сказал Фогель, — назовите ваш адрес, и я приеду через пятнадцать-двадцать минут. В каком вы отеле?

— «Кемпинский отель Атлантик», это на берегу реки, — сказал Фрезер, собираясь продиктовать точный адрес своему собеседнику.

— Я знаю, — быстро перебил его Фогель, — какой номер?

— Триста пятый, — обрадовался Фрезер.

Пусть этот немец сам тащится под дождем.

— Через двадцать минут. Я как раз оставил свой автомобиль внизу, у дома, не стал отгонять его на стоянку. У меня в руках будет журнал «Гонг». Надеюсь, вы меня узнаете.

— Прекрасно, я жду вас внизу, в вестибюле.

Фрезер положил трубку и посмотрел на часы. Снова поднял трубку и, набрав номер ресторана, попросил принести ему пару сандвичей. Он достал из мини-бара бутылочку коньяка, раскрыв ее, плеснул янтарную жидкость в бокал, стоявший на отдельном столике. Попробовал коньяк. Приятное тепло растеклось по всему телу.

Через минуту принесли сандвичи, Фрезер подумал, что его новое задание не столь сложно, если ему удастся сегодня договориться с Фогелем.